И все же, не смотря на многочисленные сомнения, возникшие после того памятного разговорами месье Бертолем, Гастон Веланкур принял окончательное решение и даже почти не жалел об этом. Откровенно говоря, жалеть ему было и некогда: жить в Тириосе оказалось интересно, ни минуты покоя, каждый день что-то случается. Он едва нашёл время заскочить в театр перевести первую сумму, и тогда же мельком познакомился с некоторыми работниками. Удивительно было наблюдать за директором, который, не смотря на подписанный договор, похоже, до последнего не верил в удачу. Что же, теперь все сделано, волноваться ему больше не о чем. Если только о том, как бы не разочаровать нового спонсора.
С ума сойти просто. Неужели в самом деле решился? Если задуматься, то не знаешь, что правильнее: радоваться открывшимся перспективам или ужасаться свалившейся ответственности. Быть спонсором всемирно известной Тириосской Оперы большая честь, иметь возможность прикоснуться к сокровенным тайнам закулисья, скрытым обычно от посторонних глаз - немыслимая удача, но что теперь с этим делать? Гастон имел весьма и весьма отдаленные представления о том, как должен функционировать театр. К счастью, от него, по-видимому, и не требовалось больше, чем своевременная материальная помощь.
И все же сегодня Его Светлости захотелось наведаться в театр, узнать поближе своих подопечных (что-то в этом словосочетании все-таки есть). С утра шёл дождь, погода как нельзя лучше располагала к визитам. Экипаж, разбрызгивая тучи из-под колёс, остановился у парадного крыльца. Графа здесь, конечно, никто не ждал, но, в отличие от первого раза, приняли любезно, и даже, не смотря на большую занятость, согласились провести экскурсию. Гастон не хотел никого отвлекать от работы, к тому же исследовать коридоры самостоятельно было бы интереснее, но директору такая идея пришлась не по вкусу. Он выделил в сопровождение младшего секретаря - что ж, быть может, у закулисья есть тайны, которые знать не положено даже спонсору? Договориться с гидом оказалось несложно, и скоро уже Гастон оказался один на один с огромным и пульсирующим организмом. Сегодня здесь кипела жизнь. Пробегали туда-сюда рабочие с какими-то канатами, лестницами и кистями, костюмеры (или кто-то другой), женщины старательно терли мраморный пол главного фойе и парадную лестницу, откуда-то несся стук молотков. Молодой человек с интересом рассматривал выставленные вдоль коридора стойки с костюмами, шляпами и париками, очевидно, подготовленные к вечернему спектаклю, разложенные тут и там детали декораций. Лавируя между всем этим, он словно сам становился частью царящей вокруг суеты. Вот бы ещё посмотреть на репетицию. Интересно, идёт ли она сейчас? Где-то здесь должен быть выход на сцену...
Граф так увлекся, что не обратил внимания на хрупкий силуэт, нарисовавшийся на пути, а в следующий момент этот силуэт превратился в девушку и неожиданно врезался в Веланкура.
- О! - он машинально вскинул руки, чтобы удержать от падения себя и незнакомку, ладони коснулись талии сквозь тонкую ткань платья - и тут же отдернулись. Ба, да ведь это не незнакомка вовсе. Граф, сцепив руки за спиной, рассматривал ту самую балерину, что недавно рассказывала ему о странностях, происходящих в театре. Ну надо же... Словно нарочно сводит судьба: снова она и снова в растрепанных чувствах. Гастон и сам был слегка смущен столкновением, хотя не показывал этого, но не мог не отметить, что девушка выглядела весьма миловидной с пылающими румянцем щеками. Как же её зовут? Последние дни выдались богатыми на события, и случайное имя почти выветрилось из головы. Что-то такое светлое... Эми? Нет, не похоже. Элен?.. Элен Фармен, дочь балетмейстера, ну конечно.
- Мадемуазель Фармен, какая встреча, - он вежливо склонил голову. - В свою очередь приношу извинения за это недоразумение. Поверьте, у меня в мыслях не было ничего дурного, просто вы застали меня врасплох, - Гастон, подняв голову, серьёзно посмотрел на балерину. - Однако, вам следует быть внимательнее. Иначе недолго получить травму, споткнувшись обо что-нибудь или врезавшись в угол. У вас здесь такие лабиринты... От чего вы так бежали? Неужели призрак снова напугал вас?
Молодой человек по-прежнему не верил в привидений, но в его глазах и тоне не было ни капли насмешки - воспитание не позволяло.

- Не переживайте, мадемуазель, ничего страшного не произошло, - мягко улыбнулся Гастон, пытаясь успокоить балерину. Светлое, невинное дитя. Они танцуют в костюмах, обтягивающих стройные фигурки с прелестными округлостями, и не смущаются жадных мужских взглядов, ловящих каждое их движение. Но вот случайное столкновение с лицом противоположного пола заставляет бурно краснеть и прятать глаза. Настолько увлечены искусством. Не все, правда... Граф видел, что смущение девушки настоящее, не наигранное. Это было трогательно, но и ставило его самого в неловкое положение. Чтобы не компрометировать мадемуазель Фармен, он должен уйти сейчас, однако, любопытство сильнее, ведь Дани все еще очень хотел посмотреть репетицию. К тому же, он еще в прошлый раз понял, что экскурсия в компании Элен может стать весьма увлекательной. И, как благородный человек, не мог оставить мадемуазель, не убедившись, что с ней все в порядке.
Неподалеку хлопнула дверь. Молодой человек, как и его собеседница, резко обернулся на звук, но не от страха, а от неожиданности. Ах, эти странные творческие натуры, во всем готовы видеть проявление мистических сил. Гастон тоже любил пощекотать нервы страшными рассказами. Он верил в вампиров и прочую нечисть, населяющую дарумские холмы. Но не до такой же степени, чтобы доводить себя до полуобморочного состояния.
- Это всего лишь сквозняк, - успокаивающе произнес он. - А репетицию, вероятно, прервал кто-то из рабочих. Ваш страх напрасен.
Он старался говорить твердо и убедительно, но в то же время не обидеть впечатлительную особу своим неверием. Но снова эти загадки и недосказанности. Веланкур начинал раздражаться, но не подавал вида. Он чувствовал, что должен сделать для нее что-то, раз уж невольно оказался единственным живым человеком поблизости, на которого балерина может рассчитывать. Или не единственным?
- Мадемуазель, вы репетировали одна? Если хотите, я пойду с вами и посмотрю, что там происходит. Обещаю, я смогу защитить вас от любого, кто посмеет вас беспокоить.
Слишком опрометчивое обещание, которое может быть расценено как предложение чего-то большего, чем просто защита здесь и сейчас. Но нужно как-то успокоить насмерть перепуганного ребенка. Гастон был уверен, что причина подозрительных шорохов до банальности проста: рабочий задел декорации или тот самый шутник, выдающий себя за привидение, решил порезвиться. Если он, конечно, вообще существует, ведь месье Бертоль довольно убедительно рассказывал о фантазиях юных артисток. Но если так...
В этот момент за дверью, откуда выскочила балерина, что-то с грохотом упало. Мадемуазель Фармен побледнела, задрожала, а потом сделала то, чего граф никак не ожидал от нее: бросилась прямиком на звук. Что же оставалось Даниэлю, кроме как побежать за ней? Не оставлять ведь одну в таком состоянии.
- Постойте, куда вы? - если это действительно чьи-то шутки, пора встретиться с весельчаком лично! Театральные легенды это хорошо, но до определенных пределов. Пока за Оперу отвечает месье Веланкур, он не позволит безнаказанно издеваться над артистами.
Он шагнул за порог и потрясенно замер, резко переместившись из обыденного мира в обиталище теней и иллюзий. Повсюду в полумраке вырисовывались силуэты разнообразных декораций, до того реалистичных, что становилось не по себе. Мебель, тяжелые даже на вид витые канделябры, пышно украшенная карета... А за всем этим виднелась сцена, залитая ровным неярким светом. Полная тишина создавала странное ощущение оторванности от реальности, граф чувствовал себя так, будто попал в место, где запрещено находиться смертным. Но запретное тем и притягивает, особенно всяческих любителей приключений. По спине словно прошел небольшой разряд молнии, отозвавшись покалыванием в кончиках пальцев. Однако, куда же подевалась неугомонная балерина?
- Мадемуазель Фармен! - негромко позвал Даниэль, очень осторожно пробираясь между декорациями и вглядываясь в полумрак.