Марк вернулся к себе домой сегодня особенно поздно. Молодой человек сам не подозревал, насколько же он вымотался, пока не добрался до своей квартиры. Марк устало и очень медленно стянул с себя форму, не глядя бросил её на спинку стула. Потом сложит, не до этого сейчас. Кто бы знал, насколько бывает тяжело после дежурства прийти в себя, успокоиться, да просто лечь спать! А сна сегодня не видать, слишком много всего произошло за день, чтобы можно было улечься в кровать и уснуть, как ни в чём не бывало. Юноша медленно переоделся в домашнее, чувствуя страшную усталость. Надо придумать, как помочь себе снять это безумное напряжение. Первым делом юный гвардеец умылся холодной водой, надеясь, что с помощью воды его мысли снова прояснятся. Как же он устал от всего, что творилось в городе... Гвардия работала в буквальном смысле на износ, людей не хватало, и порой им приходилось брать на себя обязанности полиции. Вот как с тем поджогом, например... Однако умывание нисколько не помогло прийти в себя, и юноша рывком распахнул окно в своей комнате, чтобы впустить внутрь свежий, можно даже сказать - морозный - воздух с улицы. Опершись руками о подоконник, молодой человек невидящим взглядом уставился на улицу, думая о своём.
Марк узнал много нового, очень интересного, и почти успел забыть о том, что случилось этим утром. Убили канцлера Шаньи, и по слухам, сделал это никто иной, как гвардеец личной охраны Его Высочества, граф Венсан. Верить в это совершенно не хотелось. Макферсон не был знаком с графом Венсаном лично, но успел поверить, и на собственном опыте убедиться в том, что гвардейцы, будь они городскими или лейб-гвардия, очень сплочённая между собой братия, и всегда готовы были прийти друг другу на помощь. Поэтому все были настолько шокированы известием, что не сразу поняли, о чём им говорят. Чтобы личный охранник принца убил канцлера и скрылся?! Это так же невероятно, как если бы рыбы вылезли из воды и гуляли по земле. Начальство привело в боевую готовность весь свой личный состав, выдернуло из заслуженных отпусков даже тех, кого не было в Тириосе, и выходные для гвардейцев, кажется, вовсе отменили. Исключение сделали только для раненых и заболевших, все остальные же были привлечены к службе. Ещё и поэтому город гудел, как осиное гнездо. Надо думать, сейчас в каждом доме, и не только в аристократических кругах, обсуждалось происшествие. Даже два! Ещё же этот поджог...
Голова гудела от вопросов, для которых так и не нашлось ответов, мысли обрывками метались в голове парня, не находя себе применения. Этот пожар... толпа народа, все эти вопросы, необходимость контролировать и себя, и ситуацию. Невероятное напряжение! Интересно, как более опытные сослуживцы справляются с такой нагрузкой? Он думал, что ему станет лучше, когда он изложит на бумаге отчёт обо всём услышанном сегодня. Такой подробный и обстоятельный отчёт, который так любят читать начальники. Ничего не упустить в своём повествовании, никакого творчества, только факты и доказательства. Но, кажется, достичь желаемого у юноши так и не получилось. Отчёт-то он написал, но хаос в голове не желал укладываться в стройную картинку. Голова была как чугунная, и заставить себя переключиться на что-то более приятное и лёгкое, юноша не мог. Слишком много вопросов, слишком размытая картинка, чтобы можно было успокоиться на этом и поставить точку. Юноша вздохнул, сложил руки на груди, не отрывая взгляда от ночных улиц Тириоса. Где-то там ходили патрульные отряды городской гвардии, полиция тоже не сидела, сложа руки, в своём управлении, охраняя покой горожан, но в любой момент мог вспыхнуть новый пожар, в любой момент на служителей закона могли напасть злоумышленники. В наши дни быть гвардейцем или полицейским стало очень опасно. За себя юноша почти не переживал, а вот за своих сослуживцев. ушедших на ночное патрулирование, очень даже. И даже сейчас только что сменившегося со службы гвардейца могли срочно вызвать. У Марка есть ночь, чтобы отдохнуть, но отдых не шёл. Всё время мысленно юноша прокручивал этот разговор с Раулем, выискивая там всё больше и больше странностей. В голове не укладывалось, как можно было спокойно наблюдать за поджогом, и ничего при этом не делать. Один-два громких окрика, и никакого пожара бы не было. Странно это всё. Марк уже привык думать о журналисте, как об отважном, бесстрашном человеке, и поэтому совершенно не понимал, что же помешало Раулю вмешаться в возню возле соседского дома. А вот если бы очевидцем бы не простой человек, а военный или вот полицейский, его бы застыдили за то, что он не вмешался. Марк мрачно усмехнулся. Так что же произошло на самом деле тем вечером, когда Рауль стал свидетелем серьёзного преступления?
Ладно. Юноша с силой выдохнул, чувствуя, как сильно колотится сердце. Надо успокоиться. И провести этот тягостный вечер лучше не дома, а пойти куда-нибудь. Например, поужинать в недорогой кофейне или ресторанчике, где не слишком многолюдно и не слишком громкая музыка. Маркус знал подобное заведение: кофейня "Шанталь" была в пятнадцати-двадцати минутах быстрой езды от дома парня, и сейчас она ещё должна работать. Оторвавшись от созерцания ночного Тириоса, молодой человек принялся собираться. Рывком распахнул свой платяной шкаф и принялся изучать содержимое. Одеваться, как будто собрался на спектакль в театр или ещё куда, было бы неуместно. Выбор парня пал на тёмно-синюю рубашку из хлопка, чёрного цвета штаны и такой же камзол, и туфли. Вполне прилично выглядит в этом костюме. Сверху Марк набросил лёгкое пальто, недавно присланное ему из дома, спрятав под ним свою верную шпагу. Закрыв дверь на ключ, юноша вышел из дома и отправился в кофейню.
Макферсон взял экипаж, и поэтому добрался до "Шанталь" быстрее, чем ожидал сам. Зайдя внутрь, юноша отметил уютную атмосферу заведения: неяркий, но и не тусклый свет газовых ламп, негромкая, ненавязчивая музыка, почти незаметные официанты снуют туда-сюда по залу, ловко лавируя меж столиков и выполняя заказы не очень-то многочисленных посетителей. Юноша бывал тут и раньше, поэтому кивнул бармену и прошёл на своё обычное место. Столик располагался напротив окна, но так, чтобы можно было следить за входящими в кофейню посетителями. Рядом с его столиком тут же вырос официант, и Марк, сделав нехитрый заказ, принялся ждать свой ужин, поглядывая в окно. Мыслями парня вновь овладели события этого нелёгкого дня...

В кофейне было уютно и тепло, а на улице сгустилась ночная тьма. Было ещё не так поздно, чтобы называть это ночью, но для вымотанного за день человека эта темнота казалась настоящей ночью. На улице горели газовые фонари, что давало какой-то свет, и припозднившиеся прохожие спешили по своим делам. Почти мирная, умиротворяющая, атмосфера, если бы только не... все те преступления, которые случились за один-единственный день.
Юноша правильно сделал, что выбрался поужинать в кофейню, а не остался дома. В комнате ему было бы тесно и одиноко. А ещё он так устал, что не был способен на серьёзный анализ событий, и поэтому даже не пытался обдумывать всё услышанное на дежурстве. Марк привык проводить вечера где-то вне своей квартиры, и сейчас, погрузившись в почти домашнюю атмосферу кофейни с её запахами свежей выпечки и кофе, ещё раз осознал, насколько же он устал за день. Постепенно наваливалась настоящая усталость, от которой начинали слипаться глаза, а в голове царил приятный сумбур, и мысли перескакивали с одно на другое совершенно бессвязно. Видимо, сказывалось напряжение за день, вот и состояние такое, что как бы не уснуть прямо тут. Надо было сразу заказать кофе, а лёгкий ужин бы подождал. Теперь уже было поздно подзывать официанта для нового заказа, а вставать самому и идти к стойке бара не было никакого желания. Юноша приподнялся, снимая с себя пальто - вот, надо же было так вымотаться, чтобы не заметить, что не снял верхнюю одежду! - и вешая его на спинку своего стула. Музыканты наигрывали весёленькую мелодию, развлекая припозднившуюся публику, но Марк почти не слушал музыку. Откинувшись на спинку стула, юноша уставился в окно, словно всматриваясь в темноту позднего вечера. Сейчас он был как бы и среди людей, и всё равно, что один. Это было необходимо после столь напряжённого дежурства. Настроение сменилось на какую-то меланхолию, а это было верным признаком сильной усталости, и раздумья повернули совсем в другую сторону.
Думать о том, что же произошло вечером, уже не было сил. Хорошо бы подкрепиться, а потом пройтись до квартиры пешком, вот и прогулка будет. Марк старался не засиживаться в помещениях до состояния лёгкого головокружения и ощущения нехватки воздуха, и поэтому прогулки по ночному Тириосу стали регулярными. Порой он проводил ночи на службе, обходя улицы дозором, но, всё-таки, просто так гулять и быть на обходе улиц - не одно и то же. Привычка прохаживаться на свежем воздухе перед сном выработалась у Макферсона после того, как юноша вдоволь посидел взаперти в подвалах Оперного театра, едва оттуда выбравшись и заработав сильнейшую клаустрофобию. У юноши порой начинала кружиться голова и перехватывало дыхание, когда он вспоминал о своём приключении в театре, но всё равно Марк не верил, что запер его в той комнатушке какой-то бесплотный дух. Это были проделки человека, а не призрака, в этом парень был убеждён, и ему очень хотелось найти того, кто это сделал. Хоть Лорель и перестала говорить, что её кто-то преследует, но юноша подозревал, что сестра поступает так только для того, чтобы он опять не полез в подземелье в поисках шутника. Он пока и не лез, других забот хватало, но порой мысли возвращались к этому злосчастному приключению. Вот как сейчас, например. И тогда парню нестерпимо хотелось обойти все подвалы, все помещения огромного здания Оперы, обыскать каждый закуток, но найти того, кто столько лет наводит ужас на обитательниц театра. Да и самому было бы не лишне взглянуть в глаза тамошнему "призраку". Запугать Марка было не так-то просто, а клаустрофобия - это всего лишь болезнь, не смертельная. О его болезни знало всего несколько человек, в том числе Лорель и лучший друг Рунки, а больше о том знать никому и не следует.
Юноша очнулся от своих невесёлых мыслей, когда услышал чей-то голос, и поднял глаза на говорившего, вопросительно глядя на подошедшего молодого человека. Рауль? Здесь? Как кстати! Марк не очень-то и удивился новой встрече. Наверное, просто сильно устал. А вот от компании журналиста он не откажется, хоть и расстались они на месте поджога не самым лучшим образом. Ведь можно просто поговорить, пока он ужинает.
- Мсье Револи, - Марк приветственно приподнялся со своего места, жестом приглашая журналиста занять соседний стул, - Я рад вашей компании, присаживайтесь. Если честно, я... - тут Марк замолчал, потому что к столику, за котором сидели уже двое, подошёл вышколенный официант в безупречно накрахмаленном переднике. На подносе у него стоял заказ Марка. Юноша кивком головы поблагодарил официанта за свой ужин, который поставили перед ним на стол, и продолжил свою прерванную фразу, когда они с Раулем опять остались один на один: - Я не узнал вас этим вечером. Когда мы виделись в последний раз? - юноша внимательно посмотрел на собеседника, едва прикасаясь вилкой к яичнице с беконом, - Кажется, так много лет прошло... И вы опять успели меня удивить. Должен ещё раз поблагодарить вас за ценную информацию. Но, всё-таки, мсье, объясните мне, почему же вы не вмешались, чтобы предотвратить несчастье?..
Марк умолк, принимаясь за свой ужин и поглядывая на собеседника.

Марк усмехнулся, с удивлением глядя на журналиста. Высокая Рауль личность или нет, а вежливость ешё никто не отменял. Со стороны юноши было бы крайне невежливо остаться сидеть на своём месте и обойтись кивком головы, когда перед ним вырастает знакомая фигура и первая здоровается с ним. В таком случае Рауль счёл бы Марка высокомерным гордецом, который не счёл нужным поприветствовать знакомого должным образом. Маркус был человеком гордым и с чувством собственного достоинства, но вовсе не одержимым гордыней и высокомерием, и к Раулю относился дружелюбно, даже с интересом, и не забывал того, чем был обязан Раулю в прошлом. Вообще надо было и руку для рукопожатия протянуть, но занятый своими размышлениями Макферсон как-то об этом забыл. Чего уж теперь... А теперь Марк бы занят ужином, его руки были заняты столовыми приборами, и отвлекаться проголодавшемуся и падающему с ног от усталости парню совсем теперь не хотелось. Интересно, не счёл ли Рауль такое поведение невоспитанностью собеседника?
Маркус коротко глянул на Рауля, словно оценивая его. Они так давно не виделись, и сейчас словно знакомились заново. А так оно, если подумать, и было. Рауль в своё время произвёл сильное впечатление на Лорель, а потом и на Марка, но с тех пор многое изменилось. Изменился и сам Марк, успевший побывать в серьёзных переделках в прошлом, да и сегодняшнее происшествие только закаляло характер юноши. Молодой человек отвлёкся, чтобы сделать глоток чая из своей чашки: вместо кофе Марк решил заказать чай, потому что нуждался в отдыхе и расслаблении, а не в очередной дозе такой короткой бодрости.
- Я часто бываю здесь после службы, да и в выходные захаживаю, - оторвавшись от чая и вернув чашку на столешницу, проговорил Марк. Он обвёл несколько несфокусированным от усталости взглядом зал кофейни, ещё раз отмечая здешний уют. Хорошая кухня, неназойливый персонал, лёгкая музыка, иногда даже пение. Порой посетители кофейни устраивали и танцы, когда тому способствовало настроение. А летом столики выносили на улицу, и каждый желающий мог насладиться чашечкой кофе на свежем воздухе. Юноша снова посмотрел на собеседника: - А вы? Бывали здесь раньше? - поинтересовался Марк, и вовсе не для поддержания светской беседы, а чтобы получше узнать Рауля.
Юноша молча выслушал ответ Рауля на свой вопрос о поджигателе, приканчивая свою яичницу и остатки мяса. За едой он размышлял об услышанном. Такое тоже приходило Марку в голову, но всё равно он слабо представлял себя самого, просто наблюдающего за тем, как соседний дом берут и поджигают.
- Но ведь можно было погнаться за ним. Может быть, вы смогли бы скрутить преступника, и тогда он бы оказался в полиции. А там и так знают, что роза и зеркало - это знаки, которые оставляют поджигатели, - не сдавался Марк. Он поднял испытывающий взгляд на журналиста, - Ваша репутация служила бы вам надёжным прикрытием, и никто бы не посмел обвинить вас в выдумках. Я не спорю, ваши сведения значительно продвинут следствие по делу поджигателя, но чисто по-человечески, я не понимаю, как же можно было просто наблюдать за поджогом, - да, и это была чистая правда. Спорить с Раулем Марку не хотелось, но былое мнение юноши о знакомом своей сестры требовало разъяснений. Хотя Марку и показалось, что собеседник не горит желанием это обсуждать, юноша ринулся в бой: - У всех нас есть соседи, и это как-то способствует проявлять бдительность, если в дом полезут воры или если твою дверь подожгут. Вспомните, как сегодня люди кинулись тушить дом мадам Эбигайл. Они бы пришибли поджигателя на месте, и нам, гвардии, пришлось бы защищать преступника от самосуда местных жителей. Так и здесь, с поджогом. И почему вы так уверены, что в соседнем квартале не нашлось бы свидетелей? - юноша внимательно посмотрел на собеседника, - Не вы, так кто-нибудь другой что-то бы, да увидел.
Марк слишком плохо знал Рауля, чтобы представить себе, как он поступит в той или иной ситуации, поэтому не решался строить даже предположений. В одной ситуации - с шарфиком Лорель - Рауль не раздумывал, а кинулся в воду, не боясь подхватить простуду, а в другой - с поджигателем - совсем ничего не делал, только наблюдал. Да, правду говорят, пока не пройдёшь с человеком через огонь, воду, и медные трубы, не узнаешь его хорошенько.
Юноша очень серьёзно посмотрел на собеседника, услышав вопрос о своей карьере в гвардии. Почему-то стало тревожно, словно Марк вернулся на три года назад. Парень отложил в сторону вилку и нож, отодвинул от себя пустую тарелку, и обхватил ладонями ещё тёплую чашку с чаем.
- Значит, вы помните, что я был студентом... - произнёс юноша, как бы ни к кому не обращаясь, - Верно. Я мечтал отучиться на историческом факультете, получить диплом историка. Но не сложилось, - он усмехнулся своим словам, и перевёл взгляд на Рауля, словно оценивая, стоит ли отвечать на этот вопрос едва знакомому человеку. Наконец, Марк решился: - Я защищал свою честь. На дуэли. За это следует отчисление из университета, но я не был отчислен. Ушёл сам. Мой отец хотел видеть меня в гвардии, чтобы я продолжил нашу династию и стал военным. Городская гвардия показалась мне самым лучшим вариантом. Военного образования, что странно, у меня нет, я учился всему там, в учебном полку... Через год выпустился, принёс присягу, и с тех пор занимаюсь патрулированием улиц Тириоса.
Марк сделал глоток чая, чтобы заполнить паузу. После той дуэли он с трудом выздоравливал, а когда приехал домой, отдохнуть, мама обняла его, а отец молча пожал руку, как равному. И тогда Марк понял, что они не сердятся на него за то, что так всё получилось. А потом... лорд Макферсон передал своему наследнику фамильное кольцо, с которым Марк теперь не расставался.
- Но это ещё не всё. Я был серьёзно ранен на дуэли, - медленно продолжил Марк, уйдя в свои воспоминания, - Потерял много крови. Трое на одного. У меня не было шансов выжить. Но меня спасли гвардейцы, и с тех пор я считаю делом чести служить в гвардии, вместе с ними. Ну, а вы, мсье Револи? - юноша, словно очнувшись от воспоминаний, перевёл тему беседы на самого Рауля, - Как сложилась ваша судьба? Признаться, я искал ваши публикации в прессе, но после той нашей встречи в театре я ничего не нашёл. Вы словно внезапно исчезли. Где же вы были, чем занимались?

- Понятно, - отозвался Маркус на слова собеседника о кофейне. Юноша снова окинул взглядом зал, рассматривая людей, которые тоже решили поужинать в этом месте, но затем быстро вернул своё внимание Раулю: - А я здесь почти постоянный клиент. Мне нравится это место ещё и тем, что оно далеко от моей квартиры. Я люблю гулять по вечерам, и будет лучше, если место, куда я собираюсь, окажется как можно дальше от моей комнаты. Это будет поводом для длительной пешей прогулки.
Марк снова сделал короткий глоток чая из своей чашки. Ему совсем не хотелось объяснять, откуда у него взялась такая тяга к длительным вечерним прогулкам, и почему для него так важно, чтобы конечная цель путешествия располагалась как можно дальше от его дома. Парень надеялся, что Рауль не станет этим интересоваться. Не рассказывать же, что три года уже, как юноша мучается от приступов клаустрофобии, и поэтому ему приходится много гулять на свежем воздухе, чтобы как-то не давать болезни развиваться.
- Выходит, так было угодно Провидению, чтобы мы с вами вновь увиделись, и именно здесь, - с некоторой торжественностью договорил Марк, ставя чашку на стол и внимательно глядя на собеседника. Действительно странно. Две встречи подряд с одним и тем же человеком за такой короткий срок не могут быть просто совпадением. Определённо, им стоит объединить свои усилия, чтобы поймать поджигателя: - Предлагаю вам, мсье Револи, считать нашу встречу добрым знаком, - продолжил юноша, протягивая журналисту руку для рукопожатия, - И впредь будем считать себя коллегами по расследованию. Вы можете многому научить меня, но и я в долгу не останусь.
Маркус очень внимательно слушал рассказ Рауля о поджоге, не сводя взгляда с лица собеседника. Он думал о том, что Рауль вправе был фыркнуть и уйти, а не отвечать на вопросы назойливого гвардейца, который всё никак не может успокоиться. И в то же время совесть не позволяла наседать на журналиста ещё сильнее, чем это уже происходит, потому что если бы кое-кто нёс службу тщательнее, то и поджогов никаких бы не было. Он остался при своём мнении, и, как прежде, продолжал считать, что надо было остановить злоумышленника, и тогда не пришлось бы бросаться в огонь, чтобы вытащить соседей из горящего дома. Однако вслух Марк предпочёл об этом не говорить.
Маркус с непроницаемым выражением лица выслушал Рауля до самого конца, а затем долго хранил молчание. "Неужели преступнику не быть пойманным?" На этой фразе Рауля Маркус сжал кулаки так, что ногти впились в кожу. Взгляд парня потяжелел. Словно ему бросают вызов или говорят о том, что он не может нести свою службу добросовестно. Да уж, хорош он был этим вечером, на пожаре! Растерялся, как новичок.
- Мы поймаем того, кто стоит за всеми этими поджогами. Обязательно, - проговорил юноша так, словно обещание давал, - Мы работаем над этим, но, видимо, недостаточно хорошо, раз не можем поймать преступника, убегающего прямо у нас из-под носа. Теперь, мсье Револи, вы вправе задавать мне любые вопросы. Я отвечу на них честно и без утайки.
Марк горько усмехнулся, залпом допил свой чай, и уставился в окно. Настроение было, мягко говоря, невесёлое. Наверное, уснуть он сегодня не сможет вовсе. Гулять до самого утра, ища приключения, и - на службу? Юноша глянул на собеседника, не очень понимая, о чём тот спрашивает. Что значит "благодарен за своё звание посторонним личностям и родным по крови"? До него дошёл смысл спустя минуту.
- Можно и так сказать, - отозвался Марк, сложив руки на груди и откидываясь на спинку стула, - Мой отец тоже служил в городской гвардии. Правда, он был не рядовым, как я, а офицером. У него-то есть военное образование и опыт, а у меня - нет. Но если я постараюсь, то смогу подняться в чине. Только не знаю, надо мне это или нет.
Он немного помолчал, оценивающе рассматривая собеседника. Служба захватывала настолько, что Марку становилось всё равно, рядовой он или офицер. Гвардия - далеко не армия, это привилегированный полк, и кого попало туда не принимают. Марк был в своей среде, среди дворян, которые точно так же несли свою службу, как и он сам. Ему казалось, что за каждым поворотом его ждали новые приключения, и ничего менять совершенно не хотелось.
- Мне нравится моя новая жизнь. И, знаете, я ни о чём не жалею, - продолжил Макферсон, слегка улыбнувшись собеседнику, - У меня появились настоящие друзья, которым я могу доверить прикрывать мне спину во время сражения. Этого нельзя купить ни за какие деньги. Вкус жизни я ощутил по-настоящему именно в гвардии. После того, как едва не погиб...
Юноша слегка прищурился, когда углядел старый шрам на шее своего собеседника, но вопросы задавать не стал. Не очень понимал, преднамеренно или нет Рауль показал свою отметину, поэтому Марк сделал вид, что ничего не заметил. Макферсон перевёл заинтересованный взгляд на лицо собеседника, когда Рауль принялся рассказывать лично о себе.
- Значит, вы происходите из семьи учёных? - уточнил Маркус, когда Рауль сделал паузу, - Смотрите, как странно: ваши предки были археологами, а вы закончили литературную академию и стали журналистом. Я происхожу из рыцарского рода, где все мужчины служили своему королю, но вместо службы предпочёл изучать историю. А жизнь всё равно вернула меня на моё место, - задумчиво проговорил Марк, - Смотрите, и с вами что-нибудь случится, чтобы вернуть вас в лоно семьи.
Он даже не шутил, когда говорил такое. Наверное, только одна Лорель на своём истинном месте, в театре, а вот Марка помотало и потрепало, прежде чем он занял своё место.
- Я знал мсье Аделиса с моих четырёх лет, - улыбнулся Марк словам Рауля об отце Лорель, - Помню, меня пытались усадить за ноты, но мне было интереснее устраивать сражения с кустами во дворе, воображая их драконами, а себя - рыцарем из сказки, чем разучивать гаммы. Увы, музыканта из меня не получилось, - усмехнулся юноша, - Зато с Лорель мы стали неразлучны. Я, кажется, больше времени проводил у Аделисов, чем дома. Родители не возражали. Знаете, именно мсье Аделис пробудил во мне интерес к бельвуарам. Эти волшебные сказки, сопровождаемые музыкой... Как я мог не увлечься бельвуарами? А мой отец, видя мою привязанность к Лорель, не решался отрывать меня от неё и отправлять в кадетский корпус, обучаться военной профессии. Всё так причудливо сложилось... - вздохнул Марк, думая о своём прошлом. Но теперь юноша словно навёрстывал упущенное в детстве, да ещё такими методами и темпами... Он прикрыл глаза, слушая рассказ Рауля об археологической экспедиции. Три года! Целых три года такой интереснейшей работы! Раулю можно было позавидовать.
- Бельвуары, - открыв глаза, ответил Макферсон, - Я старался узнать как можно больше об этом племени. Мсье, скажите мне, что вам известно о бельвуарах? Я собирался изучать историю древних веков на старших курсах. Но увы, я не закончил даже двух курсов, ушёл раньше, чем сдал экзамены за второй курс.

Марк пристально посмотрел на Рауля, когда услышал слово "рвение". Его задевала такая оценка, словно снисхождением удостоили. Не для того он сказал, что обязательно поймает - не лично, так в составе гвардии, но кто знает, как всё сложится! - поджигателя, чтобы услышать такое. Его профессиональная гордость задевалась уже в который раз за день, и сейчас ему казалось, что собеседник пытается специально уязвить Марка, подчеркнуть его личную несостоятельность, а так же бездействие и гвардии, и полиции, у которой бардак в городе творится, а они до сих пор не могут не то, чтобы зачинщиков беспорядков поймать, но и задержать непосредственных исполнителей злодейств на месте преступления. Вот как сегодня, например, с убежавшим с места пожара поджигателем. Бездействие и беспомощность. Юноше стоило огромного труда не вскочить на ноги и не выйти из кофейни, не оглядываясь на Рауля, а затем бродить всю ночь по улицам Тириоса, высматривая преступников. Довести себя до полного истощения, и физического, и нервного, а до этого осталось недалеко. Неужели по нему совсем не заметно, насколько он вымотан и на нервах, чтобы позволять себе задевать Макферсона?
- Не надо говорить со мной так, - наконец отозвался Марк очень тихим, но не предвещающим ничего хорошего, голосом. Он смотрел прямо в глаза собеседника, не отрываясь, - У меня складывается такое впечатление, что вы хотите намекнуть мне о бесполезности гвардии и полиции, будто бы мы только и знаем, что писать отчёты и отправлять их в архив, но совершенно не желаем взяться за серьёзное расследование и найти тех, кто устраивает беспорядки. Я уже понял ваше отношение к нам и к полиции, не надо мне об этом постоянно напоминать. Не вы один заняты поиском преступников, только вам не приходится рисковать собой по долгу службы. Мы порой теряем людей на дежурствах. Гвардейцы - это вовсе не декоративные солдатики в красивой форме, для красоты выученные строем выхаживать по улицам города.
Марк умолк, но взгляда от журналиста не отвёл. Надо же, всё-таки не смог сдержать своего раздражения, высказал всё, что он думает. Рауля не было рядом, чтобы написать красочную статью о том, как патрульный отряд разнимал одну дуэль три года назад, чтобы спасти одного студента. Макферсон до сих пор был благодарен своим спасителям, и поэтому кидался в атаку - словесную, но кто знает, может и не только в словесную - если чувствовал, что его сослуживцев задевают. А сейчас как раз и был такой вот случай. Маркус с уважением относился к любой полезной профессии, и не терпел, когда задевают его собственный вид деятельности. Рауль словно вызов сейчас ему бросал, мол, вот ты рвёшься поймать преступников, молодец, а твоё начальство в сговоре с полицией только и знает, как копить у себя в архиве отчёты, брать взятки и закрывать глаза на беспорядки в городе.
Юноша был настолько раздражён и даже зол, что едва удостоил взглядом схему на листе Рауля. Ну надо же, и зачем всюду носить с собой этот листок? Словно мсье Револи заранее знал, что ещё раз встретит Маркуса и сможет продемонстрировать ему свои изыскания. У Марка начинала болеть голова, и снова захотелось на свежий воздух. И побыть в одиночестве. Он не жалел о том, что решил выбраться из дома поужинать в кофейне, но не думал, что ему снова придётся разбираться в преступных деяниях банды поджигателей. Рауль поражал своей неутомимостью, журналист словно и не устал за день, всё такой же бодрый и жизнерадостный. Рауль словно не замечал, что Марку, мягко говоря, не до рассуждений о поджогах. Он даже уснуть не может, нервы как натянутая струна, и голова до того тяжёлая, что мысли не ворочаются. Человеческий организм имеет определённый предел прочности, а Марку казалось, что свой предел он уже давно перешагнул. И сил, чтобы поддержать разговор о сегодняшнем происшествии, у юноши тоже не было. Да и особого желания - тоже. Он ещё не забыл, как Рауль, не взирая на присутствие гвардии, рыскал возле соседнего со сгоревшим домом, выискивая улики, словно так оно и надо, а потом ещё и интересовался, где зеркало. Это тоже возмущало. Да как же так можно?!
- Я бы предпочёл, чтобы улики не растаскивали все, кому не лень. За это штрафовать надо, - с нотками раздражения отозвался Макферсон, думая о своём, - Вы так уверены в том, что это был подражатель? Я согласен с тем, что время поджога выбрано странно, и отсутствие зеркала тоже настораживает, но я не понимаю, зачем кому-то подражать настоящим поджигателям. Это бессмысленно. Если, конечно, человек этот психически здоров. Ни один нормальный человек не станет пытаться в точности повторить преступление, будь то поджог или зверское убийство. Может, в их банде завёлся новый человек, и нарушил все инструкции, а теперь его как следует накажут свои.
Маркус уставился на собеседника, когда тот, как-то изменившись в лице, заговорил о своих родителях. Вот, значит, как... Но юноша имел в виду совсем другое, и думал, что ход его мыслей понятен и без объяснения.
- Сочувствую вам, мсье. Но я хотел сказать, что случиться может в жизни всякое, и вы, как и я, будете заниматься тем же, что и ваши предки. Не журналистикой, а археологией, - спокойным тоном сообщил Марк. А вот правда интересно, почему Рауль избрал именно журналистику, а не писательство или что-то в этом роде. Почему он вообще стал журналистом, а не археологом, как его родители, - Например, я вырос на легендах о бельвуарах, и решил изучать их народ в университете. Поэтому и не пошёл по стопам моего отца и других предков из Туата. Я обещал Лорель рассказывать обо всём, что мне удастся узнать на лекциях из книг об этом загадочном племени, но обещание не сдержал. Я мечтал поехать в археологическую экспедицию летом после второго курса, но жизнь сложилась так, что я никуда не поехал, мне пришлось забыть о своих планах. Наверное, сейчас я бы уже заканчивал университет, но вместо этого я гоняюсь за поджигателями. Как вам такой поворот, мсье Револи?
Нет, вечер сегодня странный какой-то. Юноша умолк, часто дыша и глядя в упор на собеседника. Успокоиться не получалось, мирной дружеской беседы - тоже. Надо взять себя в руки и перестать набрасываться на человека, который, кажется, всерьёз увлечён своим делом. Рауль вовсе не виноват в проблемах Макферсона, не надо с ним так. Рассказ Рауля о замке бельвуаров Марк выслушал с непроницаемом выражением лица. Как-то не слишком вдохновляет, да и восторженно вещать о племени обладателей волшебных голосов Марку совсем не хотелось. Макферсон слегка прищурился, когда Рауль спросил о любимой легенде Лорель. Почему не поинтересовались его любимой легендой, к примеру? Или это не имеет вообще никакого значения? Замечательная вежливость! Но вопрос был уже задан.
- Бельвуары не были воинами в прямом смысле этого слова, - сделав короткий вздох, сказал Марк, - Они были вынуждены строить укрепления, чтобы защититься от враждебных соседей, но воинами не были. Они обладали волшебными голосами, могли внушить другим людям всё, что сами хотели. Легенды гласят, что бельвуаров слушались и дикие животные, и даже сама природа. Они могли влиять даже на погоду, и всё - с помощью своего волшебного дара. В детстве они представлялись мне похожими на эльфов, живущих в гармонии со всем миром. Но их осаждали воинственные племена, например, ройсары. Ведь в те невообразимо далёкие времена территория нынешнего Нора не была заселена только определённым народом, как сейчас. Вовсе нет. Племена сталкивались в битвах, уничтожались полностью и снова возрождались. Так и бельвуары. Они могли защищаться с помощью своего дара, за что их боялись и ненавидели. Итог печален.
Юноша сделал небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями. Он уже начал успокаиваться, и сам себе поражался. Только что кипел от негодования, а теперь так спокойно рассуждает о бельвуарах... Этого народа давно уже не существует, а, кажется, они способны повлиять на современного человека даже сейчас! Маркус усмехнулся своим мыслям, но вернулся к теме разговора. Мсье Револи проявляет интерес к Лорель, это очевидно.
- Любимыми легендами моей сестры я бы назвал те, которые посвящены Ангелу музыки. Вы знаете, о чём я говорю? - поинтересовался Марк, вопросительно глядя на собеседника, - Это - покровитель народа бельвуаров, они строили посвящённые ему прекрасные храмы, полные света и воздуха, и их пение было больше похоже на молитву этому божеству. Говорят, что именно Ангел музыки наделил своих подопечных даром волшебных голосов. Но, увы, когда умер последний представитель племени бельвуаров, Ангел музыки уснул или исчез совсем, и теперь представляет собой только лишь легенды, дошедшие до нас из глубины веков. Ныне не осталось ни единого бельвуара, а в далёком прошлом они даже смешались с племенем захватчиков. Я читал легенду о том, что пленным бельвуаром вырывали языки, чтобы они не могли пользоваться своим даром и освободиться. Так же легенда гласит, что Ангел музыки пробудится от своего вековечного сна только тогда, когда в его храме прозвучит песня, исполненная волшебным голосом.
Юноша задумчиво умолк. Ему сразу подумалось о Тириосской национальной Опере, и о Лорель. Марк всегда считал певческий голос своей сестры хрустально-чистым, очень редким по красоте звучания, и не просто так дочь Гаспара Аделиса выступает именно в главном театре королевства. Словно она и есть тот самый бельвуар, который пробудил Ангела музыки ото сна...

Макферсон пристально посмотрел на собеседника. Его раздражение, и даже злость, успело улечься, но парень чувствовал себя ещё более вымотанным, чем до вспышки. Этот вечер... действительно был странным. Достойное продолжение дня! Марк еле заметно усмехнулся. Он уже успел немного остыть, когда рассказывал Раулю о бельвуарах, но силы свои потратил на эту вспышку. И поэтому новые слова собеседника встретил почти без эмоций. Оно и к лучшему, иначе был бы новый взрыв.
- Выходит, трактовать слова каждый может по-своему, - уточнил Макферсон, не отводя взгляда от собеседника, - Так, как сочтёт нужным. Может, сейчас вы не имели цели задеть меня, но я решил, что вы намекаете на нашу бесполезность. А при нашей встрече на пожаре мне подумалось, что вы насмехаетесь надо мной, когда сказали мне о розе, выброшенной из дома силой пожара. Только и всего.
Юноша никак не мог понять, доверяет он Раулю или нет. В его жизни была одна незабываемая встреча, раз и навсегда определившая отношение к лучшему другу. А Рауль был для Марка загадкой, и юноша просто не понимал, с какой стороны подойти, чтобы лучше узнать этого человека. Дружбой с Рунки Марк гордился, знакомством с Раулем - тоже, но не понимал, как же относиться к журналисту. Интересно, всё-таки, как по-разному складывается отношение к разным людям. Они с Раулем едва знакомы, но уже успели заключить самую настоящую сделку о сотрудничестве, и предложил это сам Марк, а не Рауль. Однако, несмотря на это, юноша чувствовал, что немного поторопился, снова поддавшись своим эмоциям. Он точно знал, что доверять может всего нескольким людям в городе, но входит ли в их число сидящий напротив молодой человек - большой вопрос. Наверное, нельзя торопиться, особенно в таком важном деле, как сотрудничество в поимке поджигателей и прочих нехороших личностей. Марк, как представитель гвардии, мог не только защищать горожан, но и задавать вопросы, любые, какие сочтёт нужными для раскрытия преступлений. Рауль, напротив, такие вопросы задавать был не уполномочен, но и отвечать на вопросы всё того же Макферсона, тоже был не обязан. Не доверять Раулю было бы глупо, и кто знает, какими связями и знаниями обладает мсье Револи. Использовать его в своих целях было бы бесчестно для человека, который так яростно оберегал собственную честь. Выходит, с Раулем надо постараться как-то подружиться по-настоящему. Но как это сделать, молодой человек ещё не придумал.
- Скажу, что вы правы в том, что слова каждый воспринимает по-своему. Особенно если плохо знаешь человека, - отозвался Марк, подняв задумчивый взгляд на собеседника, - У меня всё хуже получается контролировать себя. Это всё усталость. Кажется, я вечность уже не был в отпуске. Знаете, как бывает? Хочешь отдохнуть, но вместо этого продолжаешь думать о делах, и увязаешь в них ещё глубже. У вас, наверное, так же? - юноша кивнул в сторону листа бумаги со схемой, начерченной журналистом.
Возле столика вырос недавний официант, и Марк, чтобы не сидеть просто так, заказал себе ещё одну чашку травяного чая. Большую чашку. И бутерброд с колбасой и сыром. Молодой официант, собрав грязную посуду со стола на свой поднос, быстро ретировался, вновь оставляя собеседников один на один. Марк же решил, что как только закончится его чай, он засобирается домой. Наверное, уже хорошо за полночь, и времени до подъёма остаётся всё меньше. А пока есть время для беседы.
Юноша пожал плечами, но ничего не ответил на предположения Рауля касательно сегодняшнего поджога. Одиночка ли был тот человек или нет, но странностей в этом деле хватало. Отсутствие зеркала, раннее время... Марку вскользь подумалось о том, что розу-то покрасить не забыли, а вот про зеркало почему-то и не вспомнили, когда готовили поджог. Они уже обсуждали это, и не раз, да только всё равно каждый из них останется при своём мнении. Рауль почему-то уверен в том, что это дело рук одиночки-подражателя, а Марк считает, что столько ошибок мог совершить и новый человек. К чему спорить? Надо лучше работать, и тогда всё проясниться само собой. Поймай они того беглеца, уже бы знали ответ.
Макферсон молча вслушивался в слова Рауля о племени бельвуаров, думая о том, что ещё каких-то три года назад с пылом поддержал бы эту тему, но сейчас как-то не получалось. Зато Марк, наконец, нащупал очень важную для самого себя тему для разговора. Рауля не было в городе почти три года, и он навряд ли успел увидеться с Лорель. Марк и сам не ожидал увидеть знакомого журналиста сегодня на пожаре, а потом и здесь, в кофейне. Поэтому долго формировавшееся желание задать вопрос, наконец, созрело. На ответ собеседника юноша возлагал надежду хоть немного лучше узнать самого Рауля.
- Бельвуары... - тихо прошептал Марк, выслушав Рауля. Он опять отвлёкся, когда перед ним поставили заказ, и снова воззрился на собеседника. - Мсье, я вот сейчас подумал... Вспомнил всё, что Лорель рассказывала мне о вашей с ней первой встрече, и о вас тоже. Её рассказ произвёл на меня должное впечатление, и я благодарен вам до сих пор. Но, скажите мне, какое впечатление произвела на вас та встреча? И моя сестра - тоже.
Маркус умолк, внимательно глядя на собеседника и словно забыв о только что заказанной еде. Оказывается, всё это время ему было важно мнение Рауля, а вот спросить догадался только сейчас. Та встреча в театре была слишком давно, всё очень изменилось. Разумеется, рассказывать Раулю о том, что Лорель постигло новое горе, юноша не стал бы, но подумал про себя, что теперь они и правда брат и сестра. После гибели мадам Аделис родители Марка взяли на себя заботу обо всём, разве что не удочерив осиротевшую девушку официально. Трагедия сблизила Марка и Лорель ещё сильнее, хотя, кажется, это было невозможно, они и так были всегда близки.

Макферсон серьёзно посмотрел на собеседника, собираясь с мыслями. Парень даже не думал о том, что гвардейцы вызывают столько почтения у Рауля, и ему даже стало немного неловко слышать такие слова. Рыцари... Когда Марк был подростком, в его воображении вставали воины, закованные в латы, сражающиеся на турнирах за сердце прекрасной дамы, или они же, совершающие подвиги ради дамы сердца. Или же бродячие рыцари, совершающие добрые поступки просто потому, что иначе не могли поступить. Однако его жизнь вовсе не была похожа на захватывающие рыцарские романы, которыми Марк подростком зачитывался, и всё сложилось так, как и должно было сложиться.
- Всего двумя предложениями вы разрушили моё представление о вашем мнении о гвардии в целом, - слегка склонив голову, отозвался Марк, не сводя внимательного взгляда с собеседника, - Я не скрою, что очень горжусь своей принадлежностью к гвардии, а потом могу быть слишком резок, если чувствую пренебрежительное отношение к нам. Я ведь обязан гвардейцам жизнью.
Марк ни капли не преувеличивал, и ни на секунду не забывал о том, чем обязан своим сослуживцам. Та дуэль была слишком ярким событием, и до сих пор, кажется, юноше снились те искажённые ненавистью и злобой лица его врагов, когда его убивали, прижав к стенке и осыпая градом ударов. Отряд Рунки еле успел спасти его... Усилием воли Маркус постарался отогнать эти мысли, и обратил внимание на своего сегодняшнего собеседника. Действительно ведь, совсем недавно юноша думал о Рауле иначе. Вернее, не о нём самом, а о его мнении о гвардии в целом, и не преминул сообщить об этом собеседнику. Правда, за эту вспышку Марк не чувствовал угрызений совести, потому что понятия не имел, как в действительности Рауль относится к гвардии, а вот слова "ваше рвение" вывели юношу из себя.
Маркус дал себе слово - в очередной уже раз! - вести себя посдержаннее. Он устал, да, очень устал, а потому раздражителен не в меру, но это не значит, что можно терять над собой контроль. Юноша просто хотел немного отдохнуть в кофейне, а не устраивать какую-нибудь ссору. Тем более - с Раулем, отношение к которому было столь неоднозначно и никак не могло определиться до конца. И это сильно беспокоило парня. Ведь Раулем восхищалась его сестра, и он сам тоже, когда только узнал о шарфике и о статье. Юноша был удивлён встречей с Раулем, и до сих пор гадал, что же представляет собой этот человек. Наверное, дело в том, что Марк не представлял себе, были ли в жизни его собеседника столь же значимые события, что и в его, и поэтому не получалось представить себе спокойную жизнь обычного человека, не занятого тем, чтобы каждый день выходить на патрулирование неспокойных столичных улиц. Но если Рауль каждый раз кидается к пожару и ищет следы преступлений, то его жизнь трудно назвать спокойной.
Отдых! Маркус невесело усмехнулся, когда услышал фразу Рауля об отдыхе. Он бы многое отдал за возможность просто-напросто выспаться как следует. Пока что даже этого он был лишён. А ещё больше, чем сна, хотелось в отпуск, хоть на пару недель съездить домой, чтобы привести расшатавшиеся нервы в порядок. Кажется, первые два-три дня Марк бы просто отсыпался, а потом бродил бы в одиночестве по окрестным лесам да лугам, набираясь сил для нового рывка. Сейчас всем было нелегко, и каждый человек в гвардии был на счету, поэтому никаких отпусков никому не давали. Те три недели, что Марк провёл дома в феврале, отдыхом не назвать. Он до сих пор помнил, как пытался сообщить Лорель весть о гибели её мамы, и как они в молчании ехали домой, в Нейрию. В Тириос Марк вернулся в подавленном состоянии, и до сих пор весьма болезненно реагировал на тычки и уколы судьбы. И сейчас больше всего измотанный парень нуждался во внимании, отдыхе и общении с близкими.
- Но если мы не будем отдыхать, то кто будет расследовать преступления? - поинтересовался Марк у собеседника. Он взял со стола свою чашку, с удовольствием вдохнул аромат чая, и сделал осторожный глоток. Юноша прикрыл глаза, чувствуя, как тепло напитка расходится по внутренностям. Затем он вспомнил о своём бутерброде, и осторожно откусил от хлеба. Вот так всё воспринималось куда менее воинственно, - Ведь если не хватит сил продолжить, то можно упасть на полпути, так и не добравшись до правды. Конечно, хорошо, если рядом окажется кто-то, кто поддержит тебя, но отдыхать - даже нам! - жизненно необходимо.
Юноша молча наслаждался своим ужином, который теперь состоял из бутерброда и чая, и слушал Рауля. Да, мнение мсье Револи было важно и небезынтересно Марку, тем более, что раньше не доводилось услышать эту историю с точки зрения Рауля. Маркус помнил, как тепло Лорель отзывалась о своём новом знакомом, и даже говорила, что парни могут подружиться между собой. И сам Маркус думал точно так же, но за три года, прошедших с того дня, многое изменилось. И прежде всего изменился сам Марк, и поэтому был так осторожен в том, чтобы сходу предложить Раулю свою дружбу, а это значит и поддержку, и участие в его жизни тоже. Осторожность требовала в том, чтобы Марк услышал об истории про шарфик и статью от самого Рауля. Юноша улыбнулся в ответ, услышав о Лорель. Да-да, всё так и есть.
- Лорель рассказывала мне, - отозвался Маркус, когда от его ужина ничего не осталось. Молодой человек отметил, что рассказ Рауля куда менее эмоциональный, нежели он получился у Лорель, но, может, сказывалось давность лет, или усталость самого журналиста, - Она показывала мне вашу статью, мы долго рассматривали текст и вспоминали мсье Аделиса, - грустно улыбнулся парень, - Сестра рассказывала мне о том, что некий молодой человек кинулся в воды реки Гранды и спас её шарфик. А потом показал свою типографию и подарил статью о её отце. Это очень благородный поступок, мсье. Шарфик, который улетел с плеч моей сестры, действительно очень ей дорог: это подарок её отца. Поэтому вы не просто помогли девушке не потерять часть её гардероба, а спасли память о её отце. Уже второй раз, мсье Револи. Это ли не чудо? Лорель была искренне восхищена вами. И поэтому мне так хотелось с вами познакомиться. Я пришёл на премьеру в театр, потому что знал, что вы тоже приглашены на спектакль, и думал, что так мы с вами и познакомимся. Так и получилось. И вот теперь мы с вами снова встретились. Думаю, Лорель будет рада узнать о том, что вы вернулись в столицу. Вы ведь не возражаете, если я сообщу ей о нашей с вами встрече?
Юноша ненадолго умолк. Ему внезапно стало любопытно, не интересовался ли Рауль тем, почему у Марка и Лорель разные фамилии, и почему вообще Марк носит иностранную фамилию, но задавать этот вопрос, всё-таки, не стал. А вот вопрос Рауля о том, как дела у Лорель, он и ожидал, и опасался. Впрочем, речь шла не о личной жизни девушки, а о её творчестве, поэтому Маркус решил придерживаться именно этой темы:
- О, рекомендую вам сходить на ближайший спектакль в Тириосскую Оперу! Услышите лучшие голоса Нора. Лорель - в том числе. Она стала куда уверенее в своём искусстве, это даже я, который ничего в вокале не понимает, и то слышу. Она много репетирует. Мне порой кажется, что слишком много репетирует и слишком мало бывает на свежем воздухе. Мсье Револи, вы ведь любите творчество? Вы должны сходить на спектакль и убедиться лично в таланте моей сестры! - воодушевлённо закончил Марк свой неожиданный монолог.