Амели Брюнар

Один из самых тяжелых дней в жизни двадцватилетней Амели позади, наступает долгожданный (а может, и не очень) вечер, плавно перетекающий в ночь. Сейчас ей уже казалось, что после пропажи подруги прошло не четыре дня, а все четыре года. Лицо за  единственный день осунулось, под глазами опухли синюшные мешки, давно уже не проходящие. Сегодня она состарилась почти на десять лет. Волосы были спутанные с самого утра. Продрогшие до костей пальцы сжимали  местами порванную шаль так, чтобы прикрыть узловатые затяжки на платье. Стоит потянуть за ниточку, и на их месте появятся уродливые дыры шириной, должно быть, с ладонь.
Еще совсем недавно она боялась за жизнь пропавшей подруги,  нынче успела побеспокоиться и за свою. Стайка бессовестных людей, непонятным образом ряженных в цветастое тряпье, с волосами черными как смоль, пристали к ней посреди бела дня. Сначала, кажется, попросили "позолотить ручку", потом какой-то смуглолицый оборванец начал клянчить "на корочку хлеба". Стоило проигнорировать это кудроволосое чумазое чудо, как обиженный ребенок кликнул старших. Те уже особо не церемонились. Блеснул кинжал, усыпанный камнями, непомерно роскошный для нападающих. Вопреки ожидаемой боли, хорошо заточенное лезвие лишь разрезало ремешок потертого и растрескавшегося кожаного портмоне. От этих людей разило холодом, но их темперамент жаркий и обжигающий, словно лесной пожар. Да и пропали они так же быстро, как нарисовались. Разве что, время украли и несколько монет, скопленных потом и кровью на лечение больной матушки. Обидно, но хотя бы сохранилась связка ключей - она привязывалась непосредственно к поясу платья изнутри и, по счастью, не была повреждена или утеряна.
Мадмуазель Брюнар смертельно устала, эмоций не осталось, но идти домой в таком виде - совесть не позволяла. Амели не хотела пугать матушку, потому твердо решила хотя бы с запозданием явиться на работу хотя бы для того, чтобы сменить платье (заодно подшить испорченное),  а если повезет - заработать еще немного, дабы сократить убыток, насколько это возможно.  "Мама поймет." Щелкнул замочек в двери с черного хода, предназначенной для работников игорного дома. Это место было еще более ненавистно, чем прежде. Хотелось все сделать быстро и проникнуть в свою гримерную с минимальным количеством свидетелей. Как на зло, петли смазаны слишком давно, дверь скрипнула. Девушка сжала зубы до неприятного скрежета, на всякий случай зажмурилась. Она не хотела быть обнаруженной еще и потому, что могла "знать что-либо" о безвременно ушедшей Саре. Проникнуть в нужную каморку она так и  не успела, после игровой залы ей предстояло преодолеть еще и длинный мрачный коридор. Вот здесь стало по-настоящему страшно... Она в нерешительности топталась у входа в служебную часть помещения, позади лишь ступени, ведущие на цокольный этаж. Откуда-то спереди веяло неприязнью, горечью разврата, жгучим привкусом не выветрившегося алкоголя. Ядреные бархатные стены бордового окраса отчего-то все хлеще напоминали отнюдь не вино, марлю, насквозь пропитанную кровью. Свинцовые цепи и решетки напоминали о вечном заключении и пытках, которые приходилось проходить каждую ночь добровольно, лишь бы удовлетворить похотливых стариков-толстосумов, забывших о порядочности с полвека назад.

Амели Брюнар

Смотреть на то, как девушки, закованные в  цепи, вынуждены едва ли не нагишом танцевать в клетках, подвешенных в трех метрах над землей на толстые цепи к потолку, что высоток, должно быть, метров пять... это ли не пытка? В таких условиях ощущаешь себя рабыней, выставленной на посмешище нетрезвой публики, словно в "цирке уродцев" где-то на старых улицах. Но убраться от сюда и разорвать узы должника раз и навсегда практически невозможно. Тебя запугают до полусмерти, а  при любой попытке сопротивления будут бить до тех пор, пока не перестанешь двигаться. Это самое страшное место, которое только знала Амели, и  здесь она работала. Девушка уже прокляла все что только можно, но это единственный способ заработать хотя бы грязных, но денег на лечение матушки. Мадмуазель ли она теперь, когда се это случилось? Воспитанная и добрая, она вынуждена была коротать свои дни у Дьявола на круассанах - вернее сказать, у  покровителя игорного дома и борделя Хамелеона.
Прошло еще около четверти часа, прежде чем бедная Амели поняла, деваться ей некуда. Покуда она стоит здесь, девушку мог заметить каждый и сообщить баронессе о том, что "загулявшая" вернулась. Сжавшись в комочек до предела, она обхватила руками локти, сгорбилась, голову понурила. Глаза полузакрыты, их все еще щиплет от пролившихся за день слез. Сосуды в ее очах наверняка полопались, отчего белки глаз приобрели характерный красноватый оттенок. Хотелось выпить много крепкого чая, лучше - сплошной "заварки", не разбавляя. Горький привкус наверняка возбудит и подтолкнет девушку хоть к каким-то действиям. Брюнар медленно шла вдоль суеты, едва не прижимаясь к ледяной стене и  чувствовала себя чужой, всеми забытой. На душе было невесело, но что-то заставляло девушку свернуть в гримерную. Ноги пару раз запинались за высокие ступени, но это вряд ли можно считать помехой.
Мадмуазель отворила тяжелую дверь гримерной и увидела там то, что меньше всего хотелось видеть: мадам Ботьен восседала на стуле супротив трюмо, словно на троне. Амели и сама не знала почему, но вместе со страхом испытывала к этой величественной женщине глубочайшее уважение (может, не следовало? баронесса наверняка коварная  и недобрая). Пути назад нет. Девушка сжалась в комочек еще сильнее, сделала шажок назад и уперлась спиной в косяк. Хотелось бежать без оглядки как можно дальше. "Нет, я  обязана! Хотя бы ради матушки и Сары." В орле повис горький ком, который невозможно проглотить. Усилием воли, девушка заставила поднять себя поднять глаза на Хозяйку. "Меня не должны видеть слабой. Я сильнее, чем Выдумаете." Амели сжала кулачки так, что кончики пальцев побелели, а от ногтей остались глубокие следы. - Мадам, я спешила как могла... На меня напали цыгане. - Самое ужасное, и это тоже не было выдумкой. И Сара, она погибла. Вы знаете? "Глупый вопрос. Директор обо всем узнает первым." - нужно было с  чего-то начать, но если Амели не выговорится немедленно, она точно забудет упомянуть что-нибудь очень важное. Информации, как на зло, набралось предостаточно. Но и  всей правды баронесса знать не должна.

Амели Брюнар

Железная леди, честное слово! Мадам Ботьен особо не церемонилась с "прислугой". Баронесса была такая статная, величественная, гордая, словно имеешь дело с королевой или другим сверх-человеком. Женщину не интересует повседневная суета настолько, что , похоже, ее даже пищали и прочие автоматического вида оружие не возьмут! Ты стоишь вся такая грустная, а на тебя... истинный шквал непонимания и холода несется. Похоже,сердце баронессы очерствело вовсе, но может, в ее бизнесе  иначе не выжить? Так или иначе, сейчас взъерошенной от эмоций Амели вряд ли удастся доходчиво объяснить, что она не права. Сердце бешено заколотилось, тело обдал обжигающе сильный жар, глаза перестали видеть что-то кроме белесого тумана. Мадмуазель Брюнар слишком сильно жаждала справедливости хотя бы не к себе, но к покойной подруге как минимум. - Как вы можете так говорить? - прошипела работница игорного дома - ее глаза серьезно сверлили противницу, оскорбившую память подруги. Внезапно выпрямившись, девушка словно откуда-то черпнула силу. Ее уже перестали волновать статусы, определенные данным заведением. - О Боги. Кто вам давал право оскорблять смертных?!
Амели не могла все оставить как есть. Ей надоело быть девочкой отпущения, надоело видеть и то, что сказала подруга. Внезапно вспомнились слова Сары о том, что подруга обладает такими данными, от владения которыми куртизанку более не будут задерживать на рабочем месте и отпустят. "Знала ли она тогда о возможной смерти? Не на это ли намекала, тепло со мной прощаясь? Все было почти как обычно, но Сару выдавали нервы." Что, если эта информация хранилась не в голове пострадавшей, а в личной тумбе убитой? Скорее всего, при убитой как раз не нашли документов потому, что все включая планшет с данными украл тот, кто столкнул беднягу в реку? Постепенно понимание всего происходящего проникало в голову мадмуазель Брюнар. Не выдержав напора эмоций, которые прожигали грудную клетку подобно клейму, девушка накинулась с кулаками на директрису. Шаль сползла с плеч и задержалась, зацепившись за сжатые локти. Напряженные руки от кулаков до локтя представляли единое целое и били подобно единой кувалде, не слишком сильной, но ощутимой - особенно, если удар приходится чуть выше диафрагмы и непосредственно в грудь. - Это вы виноваты! Вы ее погубили, не отрицайте даже! - Крик на повышенных тонах в том же духе с усиленным обвинением, но с избежанием ругательных слов продолжался еще некоторое время. Амели была на полголовы ниже баронессы, но прекратила атаку лишь спустя минут пять. По щекам текли крупные слезы.
- Поимейте совесть, мадам. Так нельзя, вы ведь перестаете быть человеком... - Тихо ответила она и резко замолкла, опустив голову и старательно отводя глаза и по-прежнему ничего не видя кроме размытых ярких бликов.

Отредактировано Провидец (05.08.2015 17:35)

Амели Брюнар

Испытания, выпавшие на долю Амели, и не думали заканчиваться. У неё умерла близкая подруга, и не просто умерла, а была убита - в эту версию Амели верила безоговорочно, потому как Сара перед своей пропажей поделилась с ней своими мыслями касательно тех людей, которые занимали отнюдь не последнее место в игорном доме и борделе. Подруга говорила так загадочно, но с таким выражением лица, что Амели поверила её словам, и сама начинала присматриваться к верхушке здешней власти. Так вот, потеря близкого человека настолько сильно воздействовала на Амели, что девушка уже не сознавала того, что делает. Она всего лишь потребовала от мадам Ботьен уважать память умершей Сары, но тут же получила за это пощёчину. Неужели так трудно проявить хоть капельку уважения к погибшей девушке? Амели со смесью ненависти и боли смотрела на Валери Ботьен, крепко прижав ладонь к горящей щеке. Как же она ненавидела в тот миг свою хозяйку! Холодная, бездушная, словно она сама никогда в жизни никого не теряла. По щекам несчастной мадемуазель Брюнар обильно струились злые от бессилия слёзы, но девушка не всхлипывала, и не пыталась утереть лицо.
В голову девушки закралась страшная мысль, которая ужасом отразилась во взгляде Амели. Так, может быть, и не поведение сотрудницы игорного дома вывело из себя баронессу, а как раз совсем другое? Может быть, мадам была в курсе того, что Сара что-то узнала, и Валери сама же и приложила руку к тому, чтобы Сару убили?! А теперь мадам Ботьен делает вид, что она разъярена выходками Амели? Интересные мысли. В память о подруге Амели дала себе слово обязательно докопаться до правды и узнать, причастна ли хозяйка к смерти Сары или нет. Под подозрение подпадал и Эмири Венсан, который владел подпольным борделем. Он ведь хозяин, и вполне мог что-то заподозрить. Вот вам и пропажа Сары на четыре дня, а потом её тело выловили сегодня из реки на глазах у десятков зевак.
А мадам Ботьен продолжала бушевать. Она кричала так, что у Амели закладывало в ушах и порой начинало темнеть в глазах. Только в обморок сейчас и не хватало свалиться... Девушка чуть не потеряла сознание ещё там, на площади перед театром, но каким-то чудом выдержала это испытание. А сейчас тем более не хотела показывать свою слабость перед хозяйкой. Валери нажимала на самое больное и одновременно самое дорогое - от работы здесь зависело здоровье, а то и жизнь матушки Амели, поэтому девушка и не могла позволить себе потерять эту работу. Хозяйка строга, она не делает послаблений даже если у работников случается какое-то несчастье. Правильно, здесь каждый сам за себя. И было бы странно, кинься Валери к опоздавшей работнице с утешениями, мол, знаю о гибели твоей подруги, но ты держись, а на работу, всё-таки, приходить надо вовремя. Может быть, такой Валери любили бы больше, чем властной и требовательной хозяйкой. Амели и не расчитывала на такую роскошь, как утешения или хотя бы сочувствие. Да и кто такая была Сара для той же баронессы Ботьен? Всего лишь куртизанка, не самая дорогая и не самая красивая, к тому же. Все сотрудники тут словно и не люди вовсе, а статьи дохода для хозяев. Отвечать что-то на крики Валери мадемуазель Брюнар не сочла нужным, ещё сорвётся, наговорит лишнего. Терять место работы девушке теперь нельзя... Амели едва успела поймать брошенный в неё платок, и сжала тонкую ткань так сильно, что едва не прорвала платок своими ногтями. Даже пользоваться вещью ненавистной хозяйки ей не хотелось. Привести себя в порядок она могла бы и без вмешательства мадам: для этого всего лишь потребовалось бы умыться и подождать немного, когда с лица спадёт припухлось. Щека огнём горела, когда девушка прикоснулась к лица платком. Ведь посетители игорного дома обязательно заметят непрезентабельный вид крупье, и след на всю щёку тоже ведь будет заметен. И кто вообще подойдёт к столу заплаканной и побитой девушки-крупье? Не проще ли дать Амели сегодня выходной, а не выгонять её в рабочий зал?
И снова случилось непредвиденное: не успела Амели привести себя в порядок, как хозяйка фурией налетела на неё, схватив за горло и угрожающе прошипев, чтобы девушка больше не смела так вести себя. Амели с ужасом смотрела на разъярённую рыжую кошку, заранее прощаясь с жизнью. А пальцы мадам сжимались всё сильнее, и перед глазами измученной испытаниями Амели поплыли красные пятна. Она задыхалась, как рыба хватала ртом воздух. Девушка была на грани обморока, когда хватка хозяйки внезапно исчезла. Брюнар едва не сползла по стенке на пол, почти лишившись чувств от нехватки воздуха и пережитых волнений. Она даже не заметила, что в комнате появился ещё один человек, и мадам Ботьен переключилась уже на него. Амели едва держалась на ногах, пытаясь отдышаться. Она схватилась рукой за горло, на коже которого наверняка останутся следы пальцев Валери, и шумно втягивала в себя воздух. Девушке казалось, что её сердце вот-вот остановится, и она умрёт прямо на месте.

Баронесса лишь слегка поморщилась. Незнакомец был чертовски прав, что безумно раздражало. Отвечая незваному гостю стоило с огромной осторожностью. Ещё одного трупа? Валери не могла припомнить, чтобы в игорном доме находили хоть один труп. Подобного ещё ни разу не было. Оговорился? Конечно же. Когда твоя жизнь находится под угрозой, ты начинаешь нервничать, если даже внешне ты совершенно спокоен и уверен в себе. Труп... И так, какие недавние убийства могли бы заинтересовать молодого человека? На гвардейца незнакомец не был похож вовсе. Вряд ли бы он стал вынюхивать здесь что-то по делу канцлера Одрика Шанье. Значит, дело в Саре? Ну конечно же, что ещё могло привести этого смельчака в это змеиное гнездо. Очень смело, но глупо. Из всего этого баронесса могла сделать вывод, что этот мужчина мог быть каким-нибудь родственником или другом куртизанки, но это было очень маловероятно. Валери успела довольно детально изучить оппонента, находясь в такой непосредственной близости. А наш мсье - бывалый. Шрам на горле подле самого лезвия кинжала - прекрасное тому свидетельство. Скорее всего этот молодой человек никто иной как журналист. Лишь обладатели данной профессии могли обладать столь большой сдержанностью, были готовы к любому повороту событий. Эти вездесущие создания, словно лисы постоянно вынюхивали что-то, совали свои носы куда не стоит, за что нередко страдали. Самый простой способ избавиться от подобного "гостя" - дать что-то для отвода глаз и заставить поверить, что это безумно важно и непременно приведёт к цели.
Однако, Валери решила не спешить с окончательными выводами.
- О, мсье, Вам ли учить меня манерам? - усмехнулась Валери.
Мадам Ботьен успела немного остыть и умерить свой пыл, поэтому позволила мужчине отодвинуть клинок. Она как ни в чём не бывало, вернула кинжал на место, совершенно без тени какого-либо стеснения. Она была здесь хозяйкой.
- По Вашему входить куда-либо без приглашения и стука - это вполне допустимо?
Баронесса возмущенно слегка нахмурилась. Валери взяла со столика белоснежный платок и протянула незнакомцу.
- У Вас кровь...
Вид крови совершенно не смущал мадам Ботьен. Когда она нашла Лео у поместья, ей два месяца пришлось ухаживать за юношей, пока он не встал на ноги. Ему чудом повезло выжить несмотря на множественные ножевые ранения.
- Баронесса Валери Ботьен, - наконец представилась женщина, - С кем имею честь говорить?
После произошедшего мадам вовсе не была уверена, что мужчина представится именно тем, кем является. Но обойти охрану и приблизиться к баронессе настолько... А если бы это был наемник? Охрана ни к чёрту, нужно её менять и удваивать. Уж теперь баронесса окружит себя охраной так, что даже сотрудники дома будут заходить в кабинет под конвоем и после предварительного обыска. У Валери всё больше развивалась паранойя.

Синяки и травмы - малая цена за то, чтобы видеть ее рядом с собой, разговаривать с ней и не кусать при этом губы в кровь, не сжимать кулаки до хруста костей от едва сдерживаемого желания. Временами Леон ненавидел свою спасительницу. Он был ее преданным псом и верным другом, готовым защитить ото всех напастей, исполнить любое желание и порвать горло каждому недоброжелателю. Согласен выносить любые страдания ради нее, но железным он не был. Изо дня в день другие мужчины трутся вокруг нее, она улыбается им, потом ведет в свою комнату. Видеть это и знать, что не можешь рассчитывать на большее, чем звание друга, не сметь даже словом задеть счастливых соперников - он желал убить их всех - это ли не изощренная пытка для измученного одиночеством сердца? Но, видно, любовь сродни опьянению дымом дурманящих трав, что курятся в коридорах борделя Эмири Венсана: больно, но короткие мгновения счастья слишком хороши, чтобы можно было отказаться от этого. Легранд добровольно менял свободу на наркотик. Воистину, миром правят женщины, ибо только они способны превратить безжалостного бандита в верного пса. Только когда становилось совсем невмоготу и хотелось сорваться на первого встречного, сбегал из дома на другой конец города в подпольный бойцовский клуб. Там молодого человека уже знали и не задавали вопросов. Там он мог дать себе волю и выплеснуть, наконец, все чувства, не жалея ни себя, ни противника. Физическая боль хотя бы ненадолго заглушала душевную. Как сегодня.
Леон шел по улице, сунув руки в карманы плаща, слегка приопустив голову и глядя на дорогу перед собой. Настроение было неважным. Сегодня он не получил должного удовлетворения: противник попался слабый, да и сам ушел слишком рано. Как чувствовал, что должен вернуться, но почему-то не спешил, выбирая самый длинный путь. Ничего хорошего в игорном доме его не ждало, всегда одно и то же. А давно ли Брав бродил теми же улицами в компании лихих дружков? Теперь он редко вспоминал об этом, желания возвращаться к прежней жизни не было. Его тоже могло не быть, если бы не Валери. И, пожалуй, все, что ни делается - к лучшему. А теперь надо все-таки домой, вдруг нужна какая-нибудь помощь или отсутствие Легранда заметили.
Леон прибавил шаг. Вскоре показалась кованная ограда сада, окружавшего особняк. За годы жизни здесь молодой человек  успел изучить потайные ходы, что позволяло ему исчезать и появляться обратно незаметно для Валери. Одним из таких ходов он и воспользовался сейчас. Сад спал, окутанный ночным мраком, ярко освещенные окна бросали на дорожки длинные тени. Интересно, погулял ли кто-нибудь с Нуаром? Сейчас самое время выпустить пса побегать и самому заодно подышать холодным воздухом. Неплохо прочищает мозги. Лео вошел в здание через черный ход, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Первым делом заглянул в зал: здесь вроде бы все шло своим чередом и ничего, требующего внимания, не происходило. Только не наблюдалось на месте одной крупье, и самой мадам Ботьен тоже. Странно. Она обычно спускается в это время. Бывший бандит приблизился к бармену за стойкой.
- Скажи-ка, мадам Ботьен выходила?
- Выходила, - отозвался тот, полируя салфеткой бокал. - Побыла немного и ушла опять.
Леон кивнул. Он выпустил из комнаты собаку и уже намеревался выйти с ней погулять, когда услышал отдаленные голоса в коридоре. Нуар, глухо зарычав, ринулся на звук. Мужчина насторожился. Мощный тембр подруги невозможно перепутать, а вот второй голос, мужской, был ему не знаком. Клиент или очередной служитель закона? Они так и шныряют вокруг в последнее время. Еще несколько шагов - и Брав понял, что тревожился не зря. Привычный глаз мигом оценил обстановку: неизвестный молодой человек с кровоточащим порезом на шее, хозяйка, напоминающая взбешенную тигрицу - для полного сходства не хватает лишь вздыбленной шерсти да хлещущего по бокам хвоста. Опыт подсказывал, что не стоит подходить к ней слишком близко. У баронессы случались подобные вспышки ярости, но с посторонними она старалась сдерживаться. А если у них дошло до ножей, значит, дело серьезное. Что этот тип сделал ей?
- Мадам, что случилось? Кто этот человек? - Леон даже не думал скрывать беспокойство в голосе и предостережение во взгляде, обращенном к чужаку. Если он хоть пальцем тронул Валери, живым, или по крайней мере целым он отсюда не уйдет.

Появление в комнате родного человека заставило напряжение, сковывающее всё тело девушки, отступить. Валери обернулась на голос Лео. Во взгляде баронессы можно было прочесть благодарность. Мужчина появился как раз вовремя. Возможно, из-за своего положения в последнее время мадам Ботьен стала более чувствительной, перепады настроения лишь участились. Всего пару мгновений молчаливого взгляда зеленоватых глаз на своего Лео и на душе становилось тепло и спокойно.
Отношения мадам Ботьен с мсье Леграндом никогда нельзя было назвать простыми. Эти молодые люди жить не могли друг без друга, но порой от этого начинали ненавидеть. Конечно же, баронесса в глубине своей израненной огрубевшей души любила своего Лео. Но никогда никаким своим действием, ни словом она не показывала этого. Так было легче. Но для кого легче? Для мужчины, который с ума сходит каждый день рядом с Валери? Нет... Это всего лишь способ оградить любимого человека от разочарования. Если ты не давал слова, то не сможешь его нарушить. Ведь в мире, в котором правят мужчины, такие как Валери - исключение из правил. В женщинах привыкли видеть матерей, хранительниц очага, любовниц. Ни раз баронессе приходилось поступаться своими принципами и добиваться цели оказываясь на шёлковых простынях своей жертвы. Но ради чего было всё это? Был единственный ответ: ради сына. Ребёнок Валери, о котором никто не знал рос в пригороде Тириоса в огромном особняке под присмотром нянь и учителей. За секретность всем работникам платили приличное жалованье, но не выпускали за пределы особняка. Это всё требовало немалых денег и усилий. Раз в неделю, по воскресеньям, мадам Ботьен исчезала из Игорного дома с раннего утра до позднего вечера. Все считали, что она ездит к подруге в гости. Даже Леон не был в курсе, куда же именно уезжает Валери. Будь на улице хоть ливень, хоть метель, баронесса не пропускала ни одного воскресенья. Ей так было тяжело каждый раз уложив сына спать вечером покидать своего рыжеволосого ангелочка. Ради сына Валери была способна пожертвовать своим собственным счастьем. Можно ли обвинить мать в любви к ребёнку? Это священные узы, которые не в силах разорвать никто и ничто.
Каждый раз отталкивая Лео, Валери вновь и вновь ранила сама себя. Засыпая на мокрой от слёз подушке девушка лишь наедине с собой могла побыть слабой и выплеснуть всю свою боль. Если бы только он знал... Но он не должен об этом узнать никогда. Каждый день любимый думает, что сродни брату для Валери, а девушка с трудом контролирует себя, когда он рядом, когда сердце словно выпрыгивает из груди и сбивается дыхание. Любое мимолётное прикосновение заставляет приятному теплу растекаться по всему телу. Все фибры души тянутся к родному, любимому, светлому.
Для мсье Легранда баронесса всегда напоминает ледяную бесчувственную статую. Один единственный раз Валери дала слабину. Когда одним тёплым летним вечером, в день рождения мсье Легранда, молодые люди сидя в саду пили вино и смотрели на звёзды. Одновременно потянувшись за графином с вином они оказались так близко к друг другу, что рыжие кудряшки Валери коснулись лица молодого человека, оба застыли на мгновение. Лео коснулся губ мадам нежным лёгким поцелуем, за что через мгновение получил неожиданную пощёчину. Баронесса вскочила как ошпаренная, убежала в дом и закрылась в спальне. Неделю девушка избегала встречи с Лео. Когда она пришла в себя, то о том вечере даже не вспоминала. Она сделала вид, что его не было, давая себе оправдание, что это всё вино, и была благодарна мужчине, что он никогда не упоминал тот вечер.
Усталость давала о себе знать. Валери с трудом держалась на ногах. Каблуки утомили, ноги жутко болели, а одежда словно начинала душить. Так хотелось поскорее сбежать в свою спальню, растянуться на мягкой кровати, укрывшись тёмлым одеялом. Баронесса подошла к мсье Легранду.
- Не переживайте, мсье, всё в порядке. Это мсье Револи. Он скоро уходит, - ответила девушка и слегка улыбнувшись окинула взглядом нового знакомого. Она не доверяла этому мужчине, но у Валери не было выхода. Если он знал что-то, что могло приоткрыть завесу тайны смерти Сары, то стоило рискнуть.
- Нуар, место! - отозвала баронесса пса, который преградил дорогу мсье Револи. Пёс послушно подошёл к Леону и присел возле хозяина.
Валери подошла к Лео вплоную и взяв мужчину за руку, слегка притянула к себе. Мсье Легранд из того небольшого числа мужчин, что были выше баронессы. Возможно, именно поэтому мадам Ботьен всегда рядом с ним чувствовала себя в безопасности, защищенной.
- Пожалуйста, проследи за ним, - очень тихо сказала Валери приятным нежным голосом, которым разговаривала лишь с Лео, - Пусть немного осмотрится. Я потом всё объясню. А когда проводишь нашего гостя, зайди, пожалуйста, ко мне. Мне нужно с тобой поговорить.
Отпустив руку мсье Легранда, Валери чуть пошатнулась, что заставило девушку вновь схватиться за неё, но через мгновение отпустив, мадам Ботьен повернулась к гостю.
- Ну что ж, мсье Револи, надеюсь, никто из нас не пожалеет о сотрудничестве, - с довольно приятной улыбкой на устах сказала баронесса и протянула руку мужчине, - Буду ждать от Вас новостей, доброй ночи. Вынуждена Вас покинуть. Со всеми вопросами Вы можете обратиться к мсье Легранду.
Валери кивнула обоим мужчинам и направилась в свою спальню. Чёртовы туфли! Выйдя из комнаты, Валери разулась. Взяв туфли в руки девушка с облегчением вздохнула и продолжила путь, вскоре скрывшись из виду.